Как борьба за хорошую статистику и любители жечь траву могут превратить это лето в кошмар. Репортаж с пожара, который тушили, но которого не было официально.

Для того чтобы потушить небольшой торфяной пожар в Ярославской области, потребовалось:

• два чиновника из руководства областного МЧС,
• начальник Переяславского гарнизона пожарной охраны,
• заместитель главы района,
• глава сельского поселения,
• 3 рядовых сотрудника МЧС,
• 5 лесников,
• один полицейский,
• 2 руководителя лесных программ Гринпис,
• 2 добровольца,
• несколько журналистов.

Вопрос о том, возможно ли повторение событий горячего лета 2010-го, отпадает сам собой.

Я очень не хочу, чтобы повторился 2010 год. Но все предпосылки, к сожалению, есть. Гриша, Григорий Куксин, руководитель противопожарного проекта Гринпис в России, уверенно ведет вездеходный Соболь (Ну мы еще один листик рессоры добавили и колеса поставили позубастее), параллельно продолжает бесконечные переговоры с чиновниками и отвечает на мои бестолковые вопросы. Маша, Мария Васильева, координатор противопожарного проекта Гринпис, вяжет крючком что-то большое и светлое. Юра, скромный и интеллигентный доброволец, спит на заднем сиденье.

Про себя додумываю, что предпосылок к повторению ситуации 2010 года по большому счету две: погода и люди. Гриша добавляет:

Еще статистика. МЧС очень не любит включать торфяные пожары в сводки. Торф не тушится за один день, и у них в отчетности появляется длящийся пожар. А такого быть не должно: мы же активно боремся с пожарами, развиваем скорость реагирования И сотрудники, на чьей территории такое происходит, потом получают по шапке. Так что пожары проще просто не признавать. А если нет пожара, значит, нет и оснований выделять силы и средства, чтобы его тушить.

Короче говоря, сейчас Гриша, Маша и Юра едут тушить несуществующий пожар. Несмотря на то что буквально 2 дня назад факт его существования признали все от замглавы района до местного полицейского.

Предыстория

Пожар близ деревни Берендеево Переяславского района Ярославской области начался на первые майские праздники. Местные жители традиционно жгли траву от нее, традиционно, занялись торфяники (что характерно, местные не видят связи между травяными палами и торфяными пожарами). Гриша и Ко увидели пожар на космоснимках, начали проверять по оперативным сводкам, в них пожара не оказалось. Разумеется, решили выехать на место, чтобы проверить. Если пожара нет в отчетах, это не значит, что его не было и нет. Это значит, скорее всего, что он есть, и его не тушат (почему см. выше).

Приехали 20 мая. Убедились: горит. Сообщили о пожаре в Единую дежурно-диспетчерскую службу (112), областной Центр управления в кризисных ситуациях МЧС (ЦУКС) и начали тушить своими силами.

На приезд Гринпис обычно реагируют болезненно, но внимательно. Замглавы Переяславского района по ГО ЧС попытался выдворить нас с территории, говорил, что нас никто не вызывал, наша помощь не нужна и никаких пожаров нет, улыбается Гриша. А потом вызвал полицию.

Буквально в течение часа на торфяник прибыли: сам замглавы района, полицейский (он так и не понял, зачем его вызвали), глава сельского поселения, представитель областной пожарной охраны и два лесника. Приехали, конечно, не тушить: никакого пожара же нет, а разбираться.

Глава сельского поселения подтвердил, что гореть начало на 1 Мая, и рассказал, как несколько дней подряд сам пытался потушить. Вместе обошли территорию, отметили очаги, глава поселения показал наиболее опасные, по его мнению, участки. В общем, все согласились: действительно, горит. И сказали: будут тушить наверное, завтра.

Вечером Гриша позвонил в ЦУКС узнать, как будет организована работа по тушению на следующий день. И услышал в ответ: работы организованы не будут, потому что пожара все-таки нет: информация Гринпис не подтвердилась.

А поговорить?

На следующий день мы созванивались с лесниками, продолжает рассказ Гриша. Они советовались, с чего лучше начинать, и просили приехать проконтролировать качество работы.

Поэтому сегодня мы едем.

Грише на мобильный звонит замначальника главного управления МЧС по области. Говорит, что с ним хочет пообщаться начальство. Начальство в Ярославле. От Ярославля до Берендеева 140 километров. Куксин объясняет, что ему нужно на пожар, и предлагает встретиться прямо на торфянике. У начальства времени на поездку в Берендеево, разумеется, нет.

Дальше очередной созвон с лесниками. Те говорят, что все хорошо, уже почти все сделано и можно даже не приезжать.

Маш, ну не могли же они за один день все там потушить?

Не могли.

Ну, значит, Ярославль точно отменяется.

Берендеево

Поселку Берендеево 60 лет. Берендееву болоту 6 тысяч. Запасы торфа колоссальны 173 миллиона кубических метров, по оценкам советских специалистов. Школьная хрестоматия, Пришвин, Кладовая солнца: И мы дознались, что торфа в этом болоте хватит для работы большой фабрики лет на сто. Говорят, что все это про Берендеево.

А впрочем, не важно. В Центральной России в Ярославской, Тверской, Владимирской, Смоленской, Брянской, Московской, Рязанской областях сотни осушенных и брошенных торфяников. Одного крупного пожара только на Берендеевом болоте при северо-восточном ветре хватит, чтобы Москва задохнулась в дыму. Как в 2010-м.

Берендеевский торфобрикетный завод закрылся в 1992 году. Скелет заводского цеха, труба котельной на окраине полумертвого поселка, на высоком берегу осушенного болота.

Берендеево море изрезано дренажными каналами и железнодорожными насыпями.

Ехать по узкоколейке достаточно удобно, говорит Гриша. Плохо только на стрелках, когда у Соболя колеса в разные стороны начинают разъезжаться.

Правда, в самом Берендееве таких проблем не возникнет, зато есть другие. Предприимчивые и голодные граждане сдали рельсы на металлолом еще лет 15 назад. Но кое-где остались шпалы и везде углубления от них. Поэтому едем, как по стиральной доске.

Низина слева от нас и есть Берендеево болото. Огромное, проросшее частым упрямым кустарником, травами, осоками и рогозом. Если вглядеться, замечаешь, что поверхность земли под свежей, молодой порослью изрыта, изъедена, как изуродованное оспой лицо. Или как если бы здесь развлекался пьяный экскаваторщик.

Здесь должно быть ровно-ровно. Знаешь, что это? Это следы старых пожаров.

Берендеевский торфяник горит каждое лето. Особо выдающиеся годы 1972-й, 2002-й, 2011-й. Горит по одному и тому же сценарию. Каждую весну местные начинают поджигать траву. Каждый раз от нее загорается торф. Если пожар не поймать в младенчестве, то есть в апреле-мае пиши пропало.

В 2011-м огонь тушили до января 2012-го. Очаги обнаружили в мае (примерно в тех же местах, что и сейчас), до середины лета спорили с МЧС, которое отказывалось признавать пожар. А потом сгорела большая часть болота, с трудом спасли деревеньку Волчья гора. К тушению пришлось привлечь не только все ресурсы области, но и просить помощи у соседних регионов.

Но эффективность наша постепенно растет. Раньше на то, чтобы заставить их работать, у нас уходило по полгода, а теперь всего несколько дней Так, форточки открыты, нюхаем!

Торф горит неэффектно. Огня на поверхности может не быть вообще. Дым? Если пожар молодой, дыма тоже почти не будет и попробуй его еще разглядеть на ярком полуденном солнце. А вот запах запах будет.

О недоразумениях

Ну вот, кажется, приехали. Точнее, уперлись в оставленные на узкоколейке уазик с надписью: Лесная охрана и Ниву, по-видимому, эмчеэсовскую. Вдалеке работает мотопомпа. Спускаемся в низину. Идем на звук.

Нам навстречу сотрудник МЧС. Несмотря на жару в форменной куртке, кепке и с новеньким ярко-оранжевым ранцевым огнетушителем за спиной. Пустым. (Для тушения торфа нужны пожарный ствол и лопата. Ранцевый огнетушитель не нужен.) Видимо, человек подготовился к приезду гостей. Он оказался начальником Переяславского пожарного гарнизона.

Очередная беседа о том, зачем поднимать такой шум, все переживают, когда здесь и так, тихо, потушить можно. Но не тушили же!

А потом в багажнике Нивы появился ноутбук и наушники. Компьютеризация наших оперативных служб, оказывается, на уровне! Ярославское начальство МЧС все-таки добралось до Гриши. Получасовая онлайн-конференция по скайпу.

Там было много народу. Из тех, кого запомнил, один из замначальников областного МЧС и начальник ЦУКС. Сказали, что невнесение пожара в сводку недоразумение. И предложили начать отношения с чистого листа. Вот так прямо и сказали.

Гринписовцы вытаскивают из Соболя мотопомпы, несколько десятков пожарных рукавов, ведро, лопаты. Втыкают в землю торфяной ствол метровой длины полую трубку с отверстиями в нижней части для оптимального и равномерного распределения потока огнетушащих составов по толщине торфяного пласта.

Когда лесники и эмчеэсовцы видят у нас эту штуковину сразу начинают серьезнее к нам относиться: мол, профессионалы, с нормальным оборудованием работают. Но вообще от этого ствола толку не очень много.

Другое дело торфяные щупы-термометры. Они вызывают одинаковый интерес у всех служб, задействованных на тушении торфяников. Потому что только эти устройства позволяют точно определить границы подземного пожара и проконтролировать качество тушения. Но на всю Центральную Россию есть всего два таких устройства. Оба у Гринписа.

Советская промышленность выпускала такие термометры. Когда-то. Без них приходится копать яму, а потом лезть проверять температуру руками. Знакомые с одного шатурского предприятия спросили: Зачем вы так мучаетесь, неужели никто не выпускает?! Мы ответили: Никто. Через пару недель позвонили и сказали: Приезжайте-забирайте, сделали.

Юра измеряет температуру торфа с помощью специального щупа-термометра

Жарко. Небо по-летнему запыленное, выцветшее. Каждый шаг поднимает облачко иссушенной мелкой торфяной пыли. Буквально через десять минут понимаешь, что уже весь покрыт чем-то серым не то пылью, не то копотью.

Жара какая-то не майская больше на июльскую похожа.

Торф, знаешь ли, тоже не весенний горит он по-осеннему.

Зима в этом году была малоснежная. Весна ранняя. А температуры уже летние. И сильных природных пожаров в этом году, скорее всего, не избежать. Особенно при таких подходах к их тушению.

Я такой глубины торфяных пожаров в мае никогда не видел, серьезно говорит Гриша. О чем говорит, знает. Он тушит пожары последние 15 лет.

Рассказы о том, что торфяной пожар может уходить под землю на десятки метров, скорее из разряда легенд. В средней полосе глубина пожара редко бывает больше полутора метров. Если очагу всего несколько дней, для его тушения достаточно 100 литров воды на квадратный метр. Если пожару несколько недель, на квадратный метр уходит больше тонны.

Найти очаги горения. С помощью термометра-щупа определить границы очагов. Расставить мотопомпы (хорошо, если рядом окажется подходящий источник воды). Протянуть рукава. Перекопать (в процессе горения торфа образуются твердые водонепроницаемые слои кокса, их невозможно разбить струей воды только лопатой, и то с трудом). Лить воду, струей постоянно перемешивая торф. Делать это, по крайней мере, на протяжении 20 минут. Замерить температуру. Продолжать лить, если температура окажется высокой. И так до победного.

В это время в 2010-м уже горели леса в центральной полосе, сидя на коленях на краю похожего на кратер вулкана прогара, Миша (Михаил Крейндлин, руководитель программы Гринпис по особо охраняемым природным территориям) по плечо опускает руку в густую торфяную жижу, чтобы определить, достаточно ли охладился при проливке водой торф. Помнишь, о них же тогда тоже никто не говорил и не слышал, пока не начали гореть деревни?

Врать и поджигать

Григорий Куксин

Зачем они жгут траву?

Хороший вопрос. Но с ответом на него туго.

Например, потому, что все жгут, а я что, дурак, не жечь? Жгут дачники-огородники, жители частных домов, муниципальные власти. Соседи вот тоже будут жечь. И если ветер будет в мою сторону то я сгорю. Поэтому пока ветер дует в сторону его соседского забора, сработаю на опережение, сожгу у себя.

Еще жгут ради эстетики. Бескрайние, заброшенные, не нужные ни сельхозпредприятиям, ни торфобрикетным заводам, неизвестно кому принадлежащие квадратные километры суши В советское время так не жгли: эти земли были чьими-то. Пройдет огонь, сгорит прошлогодняя сухая трава и мусор, и вроде как поприличнее будет.

Еще жгут, потому что трава лучше растет. Неправда. Просто на фоне черной обгоревшей земли она выглядит ярче, зеленее.

Кто должен все это тушить? Вопрос с разделением полномочий, наверное, самый сложный в истории с российскими природными пожарами. По идее лес должен тушить Рослесхоз (лесная охрана и авиалесоохрана) и арендаторы; торфяники, бесхозные поля и пожары, угрожающие населенным пунктам, МЧС совместно с субъектами Федерации. Но привлечь действительно серьезные силы и средства к тушению возможно только в одном случае когда введен режим чрезвычайной ситуации. То есть когда горит так, что тушить уже поздно.

Гринписовцы говорят, что информация о пожарах искажалась всегда (в том числе и Рослесхозом), но ситуация усугубилась после передачи пожарной охраны в МЧС ведь надо было демонстрировать результативность реформы. После 2010 года стало еще хуже. Москва задохнулась в дыму торфяников, и были выделены средства на их обводнение (правда, только на Московскую область). А раз деньги потрачены, значит, торфяники больше гореть не должны. Нигде.

Так и живем. Одни с тупым упорством поджигают, другие спасают статистику. А потом случается беда.

Лесные пожары в Забайкальском крае, по официальной информации, начались в первых числах апреля, а уже 15-го был введен режим чрезвычайной ситуации по всему краю. 29 апреля на воздух взлетел склад с боеприпасами близ деревни Большая Тура. 10 человек погибли, несколько десятков ранены.

Амурская область начала гореть в середине марта. 10 апреля в Приамурье был введен режим чрезвычайной ситуации. 15 апреля при тушении травяного пала пострадали 9 человек. Один из них до сих пор находится в реанимации в критическом состоянии.

Сегодня режим ЧС действует на территории Иркутской области (здесь ситуация наиболее сложная: по официальной информации, продолжаются больше 20 пожаров), Приморского и Забайкальского краев, Республики Бурятия. Но это никого не волнует, кроме специалистов и местных жителей. В Москве же дыма пока нет.

Система

Первой точкой в этом году стал Астраханский заповедник: он горел в феврале. С тех пор так и мотаемся.

Методика работы гринписовцев проста:

Отслеживаем по спутниковым снимкам термоточки как правило, это травяные палы. Потом сопоставляем их с картой торфяников. Если трава горела вблизи них выезжаем проверять. Все необходимое для тушения всегда с собой, объясняет Гриша. В этом году обнаружено рекордное количество точек уже больше 180 по Центральной России. Обычно к концу весны мы успевали отследить все. Но в этом году нам на все лето их хватит.

Когда мы приезжаем на новое место, нас поначалу пытаются обвинить во всем, в чем можно, от самопиара до поджога. Потом, поняв, что мы нормальные, вменяемые люди и умеем тушить, пытаются осторожно дружить.

Областные управления МЧС не раз предлагали гринписовцам заключать соглашения о сотрудничестве и обмене информацией.

Мол, ваш диспетчерский центр будет взаимодействовать с нашим Они очень сильно удивлялись, когда мы говорили, что никакого диспетчерского центра у нас нет.

В противопожарном проекте Гринписа официально всего двое сотрудников Гриша и Маша. Все остальные добровольцы. Бюджет около 1 миллиона рублей в год. Это меньше, чем уходит на тушение одного крупного пожара.

Нас мало. И мы не успеем везде мы это понимаем. Наша цель другая заставить тех, кто должен тушить, работать. И показать, как это надо делать.

Когда-то давно Гриша работал в структурах Минприроды, потом в пожарной охране.

Пока ты находишься внутри этой системы, изменить в ней что-то невозможно. А когда находишься вне ее, можешь сделать гораздо больше для решения реальных проблем.

На следующий день

22 мая. Звоню в пресс-службу МЧС Ярославской области.

Добрый день. Я хотела бы уточнить, были ли за прошедшую неделю в области торфяные пожары?

Нет. Но я на всякий случай уточню Перезвоните через 10 минут.

Перезваниваю.

Вообще-то вам лучше это уточнять в наших оперативных сводках.

В сводках торфяных пожаров нет. Значит, не было?

Получается, что так.

Но я вчера своими глазами видела торфяной пожар. Его тушили. Между прочим, с привлечением сил МЧС.

Пауза.

Ничего не могу вам сказать. Смотрите сводку.